Я прижала палец к влагалищу Гейл, просовывая самый кончик внутрь и сильно надавливая изнутри. Такое неглубокое проникновение заставило бы меня саму напрячься еще больше, поэтому я была готова отступить, когда Гейл начала тереться об меня и что–то рычать. Честно – она зарычала! Рич скользнул пальцами под мой язык, чтобы выяснить, что вызвало такой ее ответ. Я не знаю, кого это больше всего возбудило. Все мы трое испытывали волнующий трепет.
Это показалось мне идеальным моментом, чтобы начать скользить пальцем дальше вовнутрь, пытаясь сделать это как можно медленнее, больше дразня и обещая. Когда Гейл начала умолять о большем, я повернула руку ладонью вверх и погладила внутреннюю стенку ее влагалища, как будто приглашая приближение ее оргазма. А потом начала нежно посасывать ее клитор. Но как только все ее внимание сосредоточилось на моем рте, я неожиданно для нее просунула во влагалище второй палец. И тут же перестала нежно целовать ее срамные губки – мой язык стал быстрым и твердым. Гейл непрерывно о чем-то говорила, но я была слишком занята, чтобы обращать внимание на ее слова. По крайней мере, пока не услышала свое имя. Я как раз двумя своими пальцами как поршнем скользила по внутренним стенкам влагалища Гейл в медленном и устойчивом ритме.
Пришлось приподнять голову и прижавшись щекой к ее ноге, чтобы узнать, чего же хочет Гейл. Ее голос стал хрипловато-прерывистым, и я всячески сопротивлялась своему желанию сделать его более рваным, трахая ее сильнее или быстрее. Оказалось, что они говорили обо мне. Рич не заметил, что я подняла глаза, но Гейл точно это видела. Она почти с мольбой смотрела мне прямо в глаза, когда сказала:
— О боже, Рич! Конечно… пожалуйста… возьми же ее наконец! Трахни ее одновременно с тем, как она трахает меня!
Мое сердце забилось с сумасшедшей скоростью, когда я увидела, что Гейл копается под подушками, достает презерватив и подает его Ричу.
— Господи, она приготовила для дня рождения не только вино, свечи и белую ленту, — промелькнуло у меня в голове.
Я снова наклонилась к ней с благодарностью и желанием доставить Гейл новые удовольствия. Ввела в ее влагалище уже третий свой пальчик. Глаза Гейл при этом просто расширились от изумления. Я чувствовала, как Рич становится позади меня, и не могла сдержать стона. Идея Гейл показалась мне весьма заманчивой, поэтому теперь я нежно прижала набухший клитор Гейл своими губами. И подумала, не попробовать ли мне ввести в ее лоно и четвертый палец, чтобы трахать ее уже всей ладонью. Гейл, кажется, догадалась о моем желании и умоляюще замотала головой:
— У меня и так там все слишком тесно!!! Я не выдержу!!! Ты меня разорвешь!!!
Этот крик вызвал у меня вздох, в котором было больше удовлетворения, чем всепоглощающей страсти. Я смирилась, прекрасно понимая, что скоро ситуация снова обострится.
Рич положил руки мне на бедра, притягивая к своей промежности. Я вдруг пришла в восторг от того, что он не попросил меня об этом, что в конце концов он просто возьмет то, что я ему предлагаю без слов. И тогда я поняла, что есть еще одна вещь, которая мне абсолютно мешает в том, что сейчас должно произойти.
— Рич, — бросила я через плечо, — убери эту чертову штуку.
Рич подумал, что я имею ввиду презерватив, и начал было его снимать со своего члена.
— Да не презерватив! Оставь его в покое! Рубашку сними! – буквально взвизгнула я ему.
Рич разразился басовитым смехом, и эта проклятая рубашка упала мне на шею. Ну наконец-то он голый. Через секунду я почувствовала, как он скользит головкой своего члена вверх-вниз по моей щели, дразня меня. Это приводило меня в бешенство, потому что я сейчас уже не нуждалась в поддразнивании. Я перенесла свои эмоции на киску Гейл, облизывая жадно и немного необузданно. Когда ее стоны возобновились, член Рича начал понемногу давить на меня. Каждый вздох, каждый всхлип Гейл приносили мне еще немного проникновения члена Рича в меня. Как только я поняла правила его игры, я начала играть на Гейл, как на высококлассном инструменте, которым она была. Лизать и сосать ее, чтобы заработать от Рича больше и глубже толчков.
Мне нравилось, когда мое лоно распирал и растягивал его чавкающий член в то время, как я наслаждалась истекающим соками влагалищем его любимой девушки. Я была так поглощена всем этим, что потеряла представление о времени. Для меня существовал лишь проникающий мужской член сзади и женское лоно спереди, в которое проникала я сама тремя пальцами вместо мужского члена. Гейл снова была на грани оргазма. Я попыталась хотя бы немного успокоиться, но было уже слишком поздно. Где-то по пути ее руки крепко запутались в моих волосах, а одна ее нога легла мне на спину. Она использовала все, чтобы прижать меня к себе. И ее кричащая просьба: «О боже, нет, только не останавливайся!” убедила меня, что идти некуда, кроме как вперед.
Рич, слава богу, замедлил свои движения достаточно, чтобы я все-таки смогла сосредоточиться на Гейл. Я облизывала тверденький бугорок ее клитора и пульсировала тремя пальцами в ней. Как только ее нечленораздельные стоны превратились во что -то, по крайней мере, понятное: «Ого! О боже! О да!”, руки Гейла на моих бедрах начали жестко тянуть меня обратно на член. Киска Гейл ускользнула от меня. Она уселась, прислонившись к спинке кровати, и принялась наблюдать за нами. Впервые за эту ночь мое внимание не было раздвоено, и я полностью сосредоточилась на ощущениях от Рича. Я начала сильно раскачиваться назад, наполняя себя им снова и снова, задыхаясь от счастья. Два удара указательным пальцем Рича по моему клитору подтолкнули меня к самому краю, и мир растворился в удовольствии.
Мы были измотаны. Полностью иссушены, откачаны досуха во всех смыслах. Мы заснули в этой огромной кровати втроем, как куча уставших от возни щенков.
Утром я проснулась, завернутая в одеяла, и стала слушать звуки смеха Рича и Гейл в соседней комнате. Когда я выглянула из-за угла, они загнали меня обратно в кровать, принеся мне завтрак, заказанный в кондитерской за углом. Больше ничего не случилось, честно. Рич должен был идти на работу, а у Гейл был урок. Я снова осталась одна в их квартире, чтобы принять душ и одеться. Но прежде чем уйти, я все-таки нашла свою белую ленту, привязанную внизу к одному из столбиков кровати. Я хотела оставить ее себе на память об этой удивительной ночи.
И я не могла не улыбаться каждый раз, когда видела этот бант. А ровно через год, на 36-й день рождения Рича, мне прислали букет, перевязанный еще одной белой лентой…