Коммунальная квартира и Тётя Таня.
Утром проснулся поздно. Мамы рядом уже не было, на работу ушла. Потянулся, сладко зевнув. Голый с самой ночи. С удовольствием посмотрел на член, уставивший головку в потолок. Торчит, родимый. А мама говорила, что будет перебор. Представил, как бы сейчас медленно вставлял его, родимого, в мамину горячую пещерку. Рука потянулась поиграть и, чего греха таить, успокоить стояк. Резко передумал, вспомнив, что мама говорила перед сном:
— Сын, слушай внимательно. Нас здесь, под этой крышей, собралось четыре женщины, четыре голодных бабы, — мама погладила лобок, усмехнулась, — одну ты покормил, четыре сексуально озабоченных кошки. И если ты, сын, будешь только со мной, бабы ничего не скажут, но обиду затаят. Нет ничего страшнее неудовлетворённой женщины, обманутой в своих ожиданиях. Прости, сын, но я сама подала им надежду. Получается, что я сама, своим поганым языком пообещала, что ты будешь драть их, кошек похотливых. Я не могу тебя насильно заставить делать это. Сам смотри. Только вот не хотелось бы врагов наживать.
— Ма, так они это…как его…старые.
Мама засмеялась, легонько куснула меня за ухо
— Это я-то старая?
— Ты — нет. А они…
Мама перебила.
— Лёня, они точно в том же возрасте, что и я. Плюс-минус пара-тройка лет.
— Ма, так они же мне это…
— Не дадут? Сын, можешь с утра проверить. К любой подходи, задирай подол, ставь раком и дери.
— Прям так?
— Нет, вкривь так. Говорю же, что они верещат без мужиков. И будь смелее, наглее. Бабы наглых любят. Начнёшь сюсюкать, толку не будет. Враз подомнут. Сразу покажи, кто главный.
— Ма, а с ними как с тобой?
— Что? Ах, это. Нет, киску им лизать не обязательно. А вот всунуть в рот нужно. Пусть сосут. Ладно, сын, спать давай. Утро вечера что? Правильно. Мудренее. А утром на свежую голову подумаешь и сам решишь.
И что тут решать? Если я стану драть их по очереди, так это же сплошная выгода. Дрочить не буду. Захотел — оттарабанил. Если мама не обманывает. Только вот никогда я за ней такого не замечал. Вот прямо сейчас и проверим. Кто это там на кухне гремит посудой? Вот бы тётя Света. Она самая маленькая. И самая молодая. Да ладно, какая разница кто.
Вышел на кухню, там тётя Таня у стола что-то готовит. Меня увидела, смеётся
— О, Лёня! Как живой.
Мне аж обидно стало: и с чего это я должен мёртвым быть. А она продолжает
— Вы с Ленкой, матерью твоей, такой концерт закатили, что только держись. Я всю киску истёрла, пока вы там развлекались. Вот и подумала, что матушка тебя так измотала, что сегодня ноги таскать не будешь. А ты ничего, живчик. Что значит молодость. Правильно, Лёня, так и нужно нас, блядей. Какая разница, чья пизда. А мамку нужно любить и беречь. Мне бы такого сына.
— Тёть Тань, ну что вы? Вы о чём?
— Скромняга парень. Эх, мне бы так поорать. Лёнь, может тётку старую дрюкнешь? Или мать не велит?
Набрался духу. Раз мама сказала, значит так и должно быть. И нечего тут стесняться, робеть. И что из того, что старше. Что толстая. Вдохнул, выдохнул, набираясь решимости. Не каждый день тётку старше себя на хрен знает сколько лет драть будешь. К тому же как понимать слова мамы о том, что нужно быть наглее? Подойти и задрать подол? Потом всунуть тётке член? А если ей не понравится? У неё в руке нож, что-то шинкует. И нашинкует она из моей сардельки аккуратные колечки, как раз яичницу поджарить с колбасой. А оно мне надо, евнухом в гареме у султана работать? И где его взять, гарем? Нет уж, вначале разведка, а война потом.
— Ничего мне мама такого не сказала. А сказала она…- Замешкался, формулируя и облекая мамины слова в более пристойную форму. — А сказала она, — решился! — продрать вас всех.
И глаза прикрыл. Вдруг сейчас в меня полетит чего из продуктов. А там и посуда. Какой сковородой по башке получить не в кайф. Она же из чугуния отлита. Закрыл глаза — и ничего. Открыл вначале один, потом второй. Тётка согнулась, за живот держится и ржёт, кобыла бельгийская. И сквозь смех, икая и размазывая слёзы
— Ну Ленка! Ну молодец! Научила! Правильно, Лёня! Я же говорю: драть нас, шалашовок, во все дыры. — Малость успокоилась. — Ну, Лёня, раз мама сказала, начинай.
И ждёт. А с чего начинать? А с самого начала. Подошёл и трясущимися от волнения руками начал задирать платье. А тётка, сука такая, помогла бы, так нет. Стоит, скалится, как Паранька. И с какой-то ехидцей наблюдает, ожидая, что же молодой делать будет. Ах, так! Успокоился. Вспомнил всё, что знал, что слышал и уже смелее вытащил у тёти Тани из-за пазухи титьку. Правда пришлось платье стянуть. Тут помогла, задрала вверх руки и даже задницей поводила, потому как платье тесное, а жопа толстая. И титька оказалась несколько уступающая маминой по размеру и твёрдости. Мягкая, отвисшая, а сосок оказался не менее отзывчив на ласку, чем мамин. Мигом отвердел, ореола выпустила какие-то прыщики — не прыщики, что-то вроде защитных иголок, как у ёжика. Только не колются. Присосался к титьке, сам решаю задачу — как с тёткиной задницы трусы стянуть. мама говорила, что наши соседки без трусов ходят, а эта за каким-то ляхом натянула. И что делать? Тётя Таня решила всё за меня. Мигом избавилась от лифчика, сама спустила трусы чуть ниже колен, подрыгала ногами и трусы только мелькнули, улетая куда-то под стул. Присела на корточки и так же мигом избавила меня от штанов. Ахнула, когда мой торчащий член едва не в глаз ей заехал головкой, вырвавшись на волю.
— Ох, Лёня! Какой красавчик! Ты у меня сосал, дай тётке пососать. Сто лет хуй во рту не держала.
И мигом головка оказалась у неё во рту. Видимо испугавшись, что я так быстро кончу и прямо ей в рот, оторвалась от занятия. Подталкивая в спину, подвела к стулу и усадила на него. Повернувшись ко мне жирной задницей, попробовала присесть, одновременно заправляя стоящий член в свою пещеру. По крайней мере мне она показалась такой. У мамы намного меньше. Или это от того, что у тёти Тани просто половые губы крупнее? Не знаю. Мне так показалось.
Таня, воспользовавшись тем, что я отвлёкся, уже уселась верхом и поскакала. Седла-то нет, так она на колышек села, чтобы не свалиться во время скачки. И просит придержать, вдруг упадёт, за титьки. Мне не жалко, всё одно руки не заняты. Скакали так какое-то время. Она спрашивает
— Лёня, ты кончать не будешь?
— А зачем?
Она засмеялась.
— Действительно, зачем. Ещё тётку толком не продрал и уже кончать. Что там мама сказала?
— Драть вас, как мартовских кошек до поросячьего визга.
Так и не понял, почему кошки должны поросятами верещать. Ну да это же мама сказала, значит так и должно быть. Подожду, пока тётя Таня не заверещит свиньёй. Тело наела, осталось заверещать. Тётя Таня, раз я не собираюсь кончать, поменялась со мной местами. Теперь она сидела на стуле, расставив ноги, а я старался попасть в раскрытую щель своим инструментом. Пожалела меня, стоящего перед ней на коленях. Мужчине не место. Это она примерно так подумала и встала к столу раком.
— Лёнь, мамка тебе так давала?
— Да.
— Ну тогда давай, дери тётку, раз я тебя не шокировала. Ну это знакомо. Если уж в темноте ночной комнаты, правда с маминой помощью, попал, то как на свету не попасть, промазать. Раздвинул ягодицы, головку приставил и вдавил. Тётка охнула
— Лёня, для твоего возраста у тебя агрегат приличный. А что будет, когда заматереешь?
А Лёне не до того. Лёня выполняет мамины указания драть соседок во всех позах, во всех местах и во все дыры. Тётя Таня постанывает, жопой двигает навстречу, из стороны в сторону крутит. Эх, мне бы опыта поболе, так понимал бы хорошо ей или плохо. И когда она будет кончать и будет ли. Мама говорила, что не все женщины и не всегда кончают.
Дождался, пока она сама запросила, чтобы я кончал, быстро накачал напряжение, что было довольно трудно сделать в свободной и обильно смазанной вагине, почуяв приближение оргазма вытащил член и спустил тёте Тане на спину. Она удивилась
— Ты зачем так сделал?
А я смотрю на ровную строчку спермы, что легла во впадинку точно по позвоночнику и сам себе удивляюсь: снайпер, не иначе. Отвечаю
— Мама сказала, что нужно опасаться случайной беременности.
Тётя Таня вздохнула, выпрямляясь и разворачиваясь ко мне передом, к столу, на который опиралась, задом
— Дура твоя мама. Не в нашем возрасте беременеть. А вот почувствовать внутри сперму ты мне не дал.
От двери раздался голос тёти Нины
— Лёня, в попу надо было й засадить и спустить туда. Жопу наела — не промажешь.
Я оторопел, замер от неожиданности. И когда она успела прийти? Не было же никого. А тётя Таня огрызнулась
— У самой пердильник не меньше. Вот будет тебя драть, так подставишь.
— И подставлю. Сука ты, Танюха. Успела, блядь старая.
— Блядь — не спорю. А что старая…Лёня, скажи, нормальная у меня пизда? Понравилась? Вот, видишь. А ты вместо того, чтобы меня поносить, дула бы за пузырём. И Светку прихвати. А вечерком посидим. А потом хоть ты, хоть Светка — мне без разницы. Потом будем по очереди.
Пока они переговаривались, я бочком, тишком и за трусами. Не стоять же перед двумя бабами голяком. Тётя Нина говорит
— Лёня, да ты не одевайся, так ходи. Хоть на одного мужичка любоваться будем.
Тётя Таня смеётся
— Не верь ей, Лёня. Будут щупать, каждая к себе тянуть и оторвут совсем.
Чего-то мне мои причиндалы дороги, как память. И вообще вещь в хозяйстве нужная. Прикрыл руками на всякий случай. Тётя Таня ругается
— Ну чего мальчонку пугаешь? Дура старая. Вот не станет тебя ебать. Лёня, а что мама сказала по этому поводу.
— Мама сказала, что мне можно голым дома ходить. Что вам будет в радость смотреть.
— Молодец Ленка! В точку. Ладно. Ты, Танька, пиздуй жопу мыть. Сейчас парня покормим и пойдём ко мне, отдохнём.
— Знаю я твой отдых. — Тётя Таня засмеялась. — Учти, у него долго стоит. Я дважды кончила.
— Так это же хорошо. Садись, Лёня, за стол. Кормить тебя будем. Какой работник на голодный желудок? Ты ему киску, а он о кусочке хлеба думает. Садись, садись. Танька, ты где, пизда старая. Иди, кормить любовника будем.